Бутовский полигон Документы и свидетельства Исследования


Смирнова Т. А. Портрет графа Юрия Олсуфьева. 


Граф Юрий Александрович Олсуфьев (1878–1938) был одним из создателей музея на основе ценностей Троице-Сергиевой лавры. В мае 1928 г., спасаясь от ареста, он был вынужден спешно покинуть Сергиев Посад. В том же году по приглашению видного искусствоведа и реставратора И.Э. Грабаря Олсуфьев он поступил на работу в Центральные государственные реставрационные мастерские. Олсуфьев был привлечён к комплектованию заграничной выставки русских икон и к составлению её каталога, занимался текущей работой: писал учётные карточки, работал с негативами, вёл журнал. Ежегодно ездил, обычно вместе с женой, в экспедиции — описывал произведения искусства, оценивал их сохранность, отмечал наличие записей и пробных расчисток. Спасал от гибели сотни икон, сваленных после закрытия церквей в неподходящие для хранения помещения. Когда в 1929 г. заведующему отделом церковных древностей ГИМ, известному искусствоведу А.И. Анисимову пришлось уйти из музея, Олсуфьев вёл его научную тему по монументальной живописи. Обследовал состояние фресок, изучал причины их заболевания, разрабатывал способы консервации и реставрации. После того как в 1934 г. ЦГРМ были закрыты, руководил секцией реставрации древнерусской живописи Третьяковской галереи и работал в ней до 24 января 1938 г.

О том, каким человек был граф, вспоминали его современники.

«... Даже граф Олсуфьев отпустил бороду, ходит в рубашке...», — возмущалась, по словам М.М. Пришвина, одна из жительниц Сергиева Посада1. «Косил траву и Олсуфьев, — записала в 1922 г. в своём дневнике О.А. Бессарабова2. — Живописная фигура. Длинная курчавая борода, красивое лицо с большим лбом на почти лысой голове. <...> В лаптях, в онучах полосатеньких, в белой рубашке тонкого полотна, в шляпе из материи. Он уже стал отвыкать от обычного своего жеста — в первый момент встречи в поле: маленькой загорелой рукой всполошенно трогает то место, где должен быть галстук и где теперь просто расстёгнутая пуговица». Да, надо было заготавливать сено: Олсуфьевы переселившись в 1917 г. в Сергиев Посад, «...под покров Преподобного»3, купили дом, держали лошадь и корову, которую доила графиня Софья Владимировна.

Художник В.А. Комаровский. Портрет Ю.А. Олсуфьева

Таким, в белой рубашке, с длинной бородой и написал его портрет В.А. Комаровский. Скорее всего, это произошло летом 1924 г.: семья Комаровских приехала в Посад осенью 1923 г., а весной 1925-го художника арестовали и выслали.

Граф-трудящийся — так можно было бы называть Олсуфьева. Вся его жизнь прошла в трудах. В своей усадьбе Буйцы в Тульской губернии, близ знаменитого Куликовова поля, он построил храм во имя преподобного Сергия Радонежского. На Кавказском фронте во время Первой мировой войны руководил отделением Всероссийского земского союза и занимался организацией лазаретов. В Сергиевом Посаде изучал сокровища Троице-Сергиевой лавры и деятельно участвовал в создании Сергиевского историко-художественного музея. В Центральных государственных реставрационных мастерских и Третьяковской галерее спасал от гибели многие сотни произведений древнерусского искусства. И всегда был полон хозяйственных забот. В 1921 г., «под влиянием голода предшествовавших лет и по инстинктивному тяготению к "земле" мы взялись за обработку участка земли, — писала Н.Д. Шик, урождённая княжна Шаховская4. - Основными членами нашей маленькой артели были семьи Олсуфьевых, Мансуровых и наша. Главным нашим хозяйственным ресурсом была неутомимая энергия Ю[рия ] А[лександровича] и собственные наши руки. <...> Староста нашей маленькой артели постоянно кипел хозяйственным азартом, заряжая им моего мужа».

«В начале 1920-х годов Юрию Александровичу Олсуфьеву было сорок с небольшим лет. Не очень высокого роста, с сосредоточенным и живым лицом он, может быть, был похож на крестьянина, когда в зимнее время, в старенькой рыжей барашковой шапке и коричневой куртке, он со знанием дела запрягал лошадь или пилил дрова», — вспоминала его родственница графиня А.В. Комаровская5.

Граф Владимир Алексеевич Комаровский был дружен с Олсуфьевым со студенческих лет — в начале XX в. оба учились в Петербургском университете, вместе путешествовали по Италии, изучая памятники искусства. Оба женились на внучках князя Николая Петровича Трубецкого. Комаровскому заказал Олсуфьев написать иконы для Сергиевского храма на Куликовом поле — тот уже имел тогда опыт иконописца. В 1914 г. началась Первая мировая война, и художник оказался рядом с Олсуфьевым — вместе работали по организации походных санитарных отрядов во Всероссийском Земском союзе. В Сергиев Посад Комаровские приехали после того, как их выселили из подмосковной усадьбы Измалково. Жили они в доме Олсуфьевых.

Художник В.А. Комаровский. Автопортрет 

При взгляде на портрет становится очевидно, что художник писал с натуры, скорее всего за один-два сеанса. Достаточно сравнить его с законченностью сделанного Комаровским в тот же период известного портрета о. Павла Флоренского (в светлом одеянии), созданию которого предшествовали четыре или пять портретов о. Павла.

В те годы графа видел писатель Леонид Леонов, приезжавший в Лавру в середине 1920-х годов: «Водил меня по ризнице и тайникам старик Олсуфьев, (а ему не было и 50-ти! — Т.С.) <...> из прежних, судя по глазам, познавший юдоль жизни»6. Это почувствовал и передал художник. Светлый, размытый ореол вокруг головы — не предвиденье ли это мученического конца?

Слева на портрете — два герба: верхний — графов Олсуфьевых. Долго для меня оставался загадкой другой герб. Невозможно было согласиться с мнением, что это герб графов Комаровских. И вот совсем недавно благодаря В.В. Бибикову – президенту Союза возрождения родословных традиций выяснилось, что это герб графов Соллогуб7. Мать Ю.А. Олсуфьева Екатерина Львовна была из этого рода. Подумайте, как относился Ю.А. Олсуфьев к матери, если попросил художника поместить этот герб на портрете! О том, как он любил мать, видно и по его воспоминаниям.

И что-то ещё есть в этом необыкновенном, гениальном портрете. Есть в облике этого человека такое, что трудно выразить. Вспоминаются слова, занесённые в дневник писателем-деревенщиком Фёдором Абрамовым. Однажды в Европе он встретил графа, работавшего на земле, француза. «Как будто ничем не отличается. И всё-таки чем-то отличается. Руки. Ум. <...> В природе мы редких животных заносим в Красную книгу. А почему не делать того же в отношении людей? Люди разве менее заслуживают внимания как явления природы?»8

Долгое время предполагалось, что Комаровский создал единственный портрет графа Олсуфьева. Но оказалось, что был ещё его портрет, написанный по памяти. В 1927 г. он переслал несколько своих работ в Сергиев Посад, в том числе автопортрет на красном фоне (находится в Нукусе, в Каракалпакском музее искусств им. И.В.Савицкого) и второй потрет Олсуфьева, не сохранившийся. Написан он был, очевидно, в иконописном стиле, как и другие работы художника в этот период. Жена написала ему: «...вчера мы открыли твои картины <...>. Юрию [Олсуфьеву] больше всего нравится твой автопортрет, сестрам о. П[авла] [Флоренского] портрет Юрия, а самому о. П[авлу] другие вещи...». Сообщила, что Флоренский предполагает написать о нём статью9.

Художник В.А. Комаровский. Потрет о. Павла Флоренского

В Ишиме была опубликована переписка Комаровского с женой. Благодаря любезности Т.П. Савченковой, сотрудницы одного из музеев города, удалось ознакомиться с этой публикацией. В одном из писем Комаровского из Ишима есть такие строки: «Между прочим, красный фон на портрете Ю[рия Олсуфьева], конечно, случаен по отношению к Ю[рию], но он не случаен для меня...»10. Тогда художник, интуитивно выбрав тревожный красный фон для портрета, видимо, ещё не понял, как сходны окажутся их судьбы.

Комаровского расстреляли на Бутовском полигоне 5 ноября 1937 г., Олсуфьев погиб через полгода — там же.

В записной книжке Олсуфьева есть записи июля 1933 года, когда он приезжал в Старую Ладогу11. «Вековая липа над тенистым прудиком, сочная трава и золотистые одуванчики, а там раскидистая одичавшая яблоня. Липа цветёт, гудят и вьются пчёлы. <...> Воздух насыщен ароматами кашек, сурепицы, аниса и цвета липы». «Прощаясь с жизнью, хотел бы с ней проститься здесь». 10/23 июля 1933 года, Старая Ладога12.

Его расстреляли холодной ночью 14 марта 1938 года на Бутовском полигоне под Москвой.

Примечания:


1 Пришвин М. 1930 год // Октябрь. 1989, № 7. С. 157.
2 Марина Цветаева — Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники /1915–1925/ Ольги Бессарабовой. М., 2010. С. 484.
3 Олсуфьев Ю.А. Из недавнего прошлого одной усадьбы. М., 2009. С. 166.
4 Шик Н.Д. Мои встречи с С.П. Мансуровым. Рукопись. Частный архив.
5 Комаровская А.В. Моё детство в Сергиевом Посаде // Граф Ю.А. Олсуфьев. Икона в музейном фонде. Исследования и реставрация. М.. 2006. С. 349–350
6 Леонов Л. Из записной книжки // Наше наследие. 2001, № 58. С. 103.
7 Вздорнов Г.И. Реставрация и наука. Очерки по истории открытия и изучения древнерусской живописи. М., 2006. С. 185.
8 Французский дневник Фёдора Абрамова // Белый пароход. [Архангельск] 1993, № 1. С. 10.
9 «Необыкновенно яркие здесь звёзды...». Письма В.А. Комаровского к В.Ф. Комаровской 1925–1928 гг. // Коркина слобода. Краеведческий альманах. Ишим, 2001. Вып. 3. С. 102.
10 Там же. С. 95.
11 Поездка была связана с работой по изучению и консервации фресок XII в. в Старой Ладоге, Олсуфьев работал тогда в Центральных государственных реставрационных мастерских.
12 Олсуфьев Ю.А. Из недавнего прошлого одной усадьбы... С. 254.

Татьяна Васильевна Смирнова, историк (Сергиев Посад)

(http://i-podmoskovie.ru/php/podmoskovnii-letopisets/articles/2627-portret-grafa-yuriya-aleksandrovicha-olsufeva.html)